Если бы боги спросили Амагу, она потребовала бы оставить мать, а не этого слабого мальчика. Но они решили по-другому.

На следующее утро дикари забрали бледного юношу Арконта. Он, как и отец, грезил Херсонесом. Весь путь отец шутил, что Арконт может стать ее мужем. Если будет исправно трудиться и повиноваться богам.

На десятый круг солнца до ямы донесся стук барабанов. Кто-то предположил, что у дикарей праздник. Лицо отца почернело. Тогда все взрослые уже тяжело болели. Нога Боспа, которую сломал шторм, почернела. Он несколько дней страдал от лихорадки и наконец умер. Отец снова начал кричать. Умолял забрать умершего. Он знал, что его не понимают, но он не мог замолчать.

На яму упала тень, а потом дикари спустили большую корзину. Отец из

другими затолкали туда Боспа. Вместо монет отец положил на глаза умершего два плоских камня. Это все, что он мог сделать для него.

Но дикари не остановились. Подняв тело, они знаками показали лезть в корзину другим. Небо поразило синева. Амага съежилась. Всем завязали руки и повели по узкой тропинке.

Поселение дикарей лежало на высоком каменном берегу. Внизу шумели волны.

Такими же хилыми, как немногочисленные овцы, были и дома дикарей. У одного Амага увидела женщину с малышом на руках. Он был мертвым, но женщина продолжала его качать.

Их встретил тот же мужчина в звериной шкуре. Теперь на его голове была остроконечная шапка, а в руках — короткий железный меч. Амага с удивлением поняла, что у него единственный во всем поселении светлые глаза. Зеленые, как у нее.

Человек что-то приказал другим — и пленных потащили к обрыву.

За поселением, на самом краю, как гнездо ласточки, повис храм.

Колонны белели мрамором. Метоп и фриз украшали яркие краски. Храм был так непохож на все, что она видела в поселении, что Амага чуть не вскрикнула. Дикари захватили эллинский город. Убили жителей и осквернили дом богов. Это значит, что шансов на спасение нет. Рука отца коснулась

ее плечо. Другой он закрыл глаза Таргу. И всего в нескольких шагах Амага поняла, что именно так испугало отца. Она ошиблась. Храм только казался знакомым.

Вокруг портика на высоких палках сдерживали головы. Большинство истлело. С выпученными языками и выдерганными глазами. А несколько еще даже не лишились цвета. Они принадлежали Арконту и другим мужчинам из их лодки.

Огни не горели. И на мгновение Амага подумала, что храм пуст. Дикари его осквернили — и боги ушли. Но потом из-за колонн появилась высокая фигура в белом. Время не пожалело усилий. Кожа собралась на руках и лице женщины глубокими морщинами. Но подведенные глаза пылали. Лоб краснел от кны. На голове странными завитками лежали темные чужие локоны. Из-под них выбивались седые пряди. В ее руках была маленькая фигурка — обнаженная варварская богиня с большой налитой грудью и выпуклыми бедрами.

Жрица подошла к девочке, схватила за подбородок и заглянула в глаза.

Старуха улыбнулась. Кожа Амаги покрылась изморозью. Жрица что-то сказала мужчине в шкурах. Он поморщился, но махнул рукой. Амагу отодвинули от остальных.

Она услышала, как всхлипнул Тарг. Человек в шкурах произнес еще много мелких громких звуков. Жрица возражала. Она почти шептала. Но в конце концов согласилась. Пленных отвели в храм.

Люди главы варваров зажгли факелы. Длинные тени лизнули темный пол. Внутри храм напоминал теменосцы богини Артемиды, если бы не дикая чужая статуя посередине. Она была деревянной и темной. Ее ноги составляли единственную колонну, украшенную странными рисунками. Грудь богини покрывала несколько десятков налитых сосков, похожих на виноградную кисть. От статуи веяло холодом, в святилище пахло солью и травами, едва утолявшими вонь гнилого мяса. Амага подумала о головах на крыльце и закрыла глаза.

Мужчин и Тарга выстроили перед статуей богини. Жрица затянула какой-то гимн, взяла в руки чашу с разведенной кной.

— Ортии, Лагодесми, матери Тавров, — говорила она, касаясь замащенной рукой каждый раз нового лица.

«Она знает наш язык, — сначала радостно подумала Амага, а потом его охватил страх, — храм осквернили задолго до варваров. Богиня, которой пела жрица, не принадлежала земле ее отца». От запаха зашумело в голове. Она так давно как следует не ела, так давно не слышала гимнов, что была почти готова забыть, где она. Мужчины отодвинули плиту у подножия статуи. Амазе показалось, что из колодца донесся плеск волн. И тогда в руках жрицы сверкнул нож. Амага не успела прийти в себя, как старуха перерезала горло первому из пленных.

Охранник в звериной шкуре поймал жертву и подтянул поближе к статуе. Черная кровь брызнула на дерево, потекла в яму, Амага услышала крик. Он раздался из ее рта. Она попыталась броситься к отцу, но крепкие руки держали за предплечье. Она извивалась, кусалась и проклинала всех вокруг, но тот, кто держал, был как скала. Вождь дикарей — мужчина с такими же, как у нее, глазами, что-то шептал. Пытался успокоить. Амага его не слыхала. В ее голове пульсировали рыдания Тарга и предсмертные проклятия мужчин. А жрица с ножом все резала и резала горло. Белый гиматрий покраснел от крови, а на замазанном лице безумно пылали глаза. Она до сих пор называла имена своей богини, когда перед статуей остались только отец и Тарг. Амага уже не могла кричать. Горло болело, грудь разрывала воздух. Она хотела, чтобы кошмар кончился. Жрица посмотрела на мужчину, а затем девочку. Рука обессиленно опустилась. Она тоже тяжело дышала. Женщина была старой, очень старой. Она медленно подошла к

Амаги и села возле нее. Девочка увидела стертые зубы.

— Меня зовут Тавропола, и у меня есть для тебя предложение. Ты можешь стать или жрицей богини, или ее жертвой, — сказала женщина на языке Амаги. — Дева дает тебе право выбора. Решай. — Жрица посмотрела на отца. Амага поняла, о каком выборе ее просят. Ее жизнь в обмен на него. Глаза отца сверкали от слез.

Амага перевела взгляд на брата.

— А Тарг? Что будет с ним?

— Остается с дикарями.

Амага посмотрела